Как «Весне»**** меру пресечения пытались поменять — но всех оставили в СИЗО

Горсуд Петербурга 4 декабря продлил меру пресечения в виде содержания под стражей ещё на три месяца шестерым фигурантам дела «Весны»**** (то есть всем из примерно 20, кто был задержан и кому предъявили обвинения). Участников молодёжно-демократического движения оставили в СИЗО до 13 марта — к этому моменту под стражей они проведут девять месяцев в рамках рассмотрения дела в Петербурге, а суммарно — год и десять месяцев.

Предыдущую меру пресечения Анне Архиповой**, Яну Ксенжепольскому**, Василию Неустроеву**, Павлу Синельникову**, Евгению Затееву** и Валентину Хорошенину** назначили в июне. Она заканчивается 24 декабря. Определить, где будут находиться фигуранты во время дальнейшего рассмотрения дела, судья Ирина Фурманова решила во время заседания 4 декабря, хотя до окончания срока предыдущей ещё не менее двух заседаний — но это если они не отменятся, например, из-за внезапной болезни адвоката или по любой другой причине.

Прокурор ходатайствовала о продлении срока заключения под стражей для всех обвиняемых ещё на три месяца, то есть до 13 марта 2025 года. Она указала на то, что фигуранты могут связаться со свидетелями и «оказать давление» на них или начать общаться с другими «экстремистами», а то и вовсе уехать из страны.

— Каких-либо медицинских документов, свидетельствующих о невозможности содержания подсудимых в условиях следственного изолятора, представлено не было, равно как и не представлено никакой информации об изменении данных о личности или семейного положения…

Достаточно оснований полагать, что, оставаясь на свободе, подсудимые могут продолжить заниматься преступной деятельностью и начнут воспрепятствовать производству по делу, — выступила прокурор.

С этим высказыванием были не согласны и сами обвиняемые, и их адвокаты. Все они просили избрать любую другую меру пресечения — например, запрет определённых действий или домашний арест.

Обвиняемый из Петербурга Евгений Затеев** в первую очередь обратил внимание на то, что в рамках его прошлого уголовного дела, которое возбудили в 2022 году за «создание некоммерческой организации, посягающей на личность и права граждан» (статья 239 УК РФ), ему назначили запрет определённых действий, а не СИЗО. Тогда он не уехал из страны и не пытался скрыться.

— Было много причин моего неотъезда из страны. Было две главных — мама и бабушка. Их не стало, — рассказал Евгений**.

В январе этого года у Затеева**, когда он был в изоляторе, умерла бабушка, а в марте мама. У молодого человека остались сестра, отчим и жена, за которых он очень переживает.

— Почему я должен хоронить из СИЗО своих близких?

Мне для того, чтобы оказаться в итоге дома, нужно, прощу прощения, все места родственниками на кладбище занять? — выступил Затеев*.

Его адвокат Анастасия Пилипенко добавила, что средства связи у обвиняемого изъяли — то есть пообщаться с кем-то и нарушить запрет или повлиять на свидетелей он физически не сможет.

— Мой подзащитный уже достаточно давно находится под стражей, чтобы понимать: если мера пресечения изменена на домашний арест, то не стоит никаких действий совершать, которые могли бы привести к возвращению в следственный изолятор.

Ему достаточно досталось в следственном изоляторе — и смерть родных, и проблемы со здоровьем, и невозможность получить некоторую врачебную помощь,

необходимость находиться с весьма неоднозначными «персонажами» в замкнутом пространстве, — выступила Пилипенко.

Также Пилипенко хотела позвать выступить на заседании проживающего в квартире, где прописан Затеев**, его отчима — не будет ли он против установки специального оборудования ФСИН. Однако судья отказала.

Ещё один фигурант из Петербурга — Валентин Хорошенин*, как и Затеев**, напомнил суду о своём предыдущем деле.

— В отношении меня действовал запрет определённых действий, который я тщательно соблюдал…

Это добрая воля и нравственный выбор с моей стороны — потому что с момента избрания меры пресечения я решил, что не буду противодействовать.

И намерен придерживаться этого и в дальнейшем, — рассказал Валентин**.

Он заявил, что за полгода в СИЗО так и не смог попасть к терапевту — но очень хочет выяснить, есть ли у него язва желудка.

— Также я не намерен проводить дискуссии на тему декретного отпуска, акцизов на табак и прочего (это была отсылка к материалам, которые следователь представила во время предыдущего заседания — тогда зачитали записи из дневников Валентина**. — Ред.). Тут уместнее отцовский ремень и кабель от интернета забрать, — подытожил Хорошенин**.

Судья попыталась выяснить: а точно ли не пользовался Валентин** интернетом в рамках прошлой меры пресечения. По материалам следствия, с устройств родителей фигуранта, кто-то посещал не самые характерные для людей в возрасте сайты.

— Ссылки, которые были последние на просмотре в техническом средстве, никак не связаны с домашними растениями, животными. А, как указано следствием, опять какая-то оппозиция, — рассказала судья.

Валентин** всё отрицал. Его адвокат Антон Голубев указал — во ФСИН подтвердили, что Хорошенин** не пользовался интернетом.

— ФСИН не всегда может отследить доступ в интернет, — считает Фурманова.

— Необольшевизм или всё-таки криптофашизм? — начал свою речь Неустроев**.

В нескольких предложениях он порассуждал о современной российской политике и предположил, что сегодня его вновь отправят в СИЗО.

— Мысль ясна, но не понятна, — ответила на речь Неустроева** судья Фурманова.

О чём именно говорил Неустроев**, объясняла судье его адвокат Юлия Кузнецова. Она уточнила, что за фигуранта поручились депутат петербургского ЗакСа от партии «Яблоко» Александр Шишлов и сам председатель партии Николай Рыбаков. Сам Василий** состоял в «Яблоке» до ареста.

Кроме того, в суд юрист принесла заявление от бабушки и мамы обвиняемого — они готовы внести залог и предоставить квартиру на время рассмотрения дела в суде. Родственники Василия** имеют вторую группу инвалидности, им нужен уход. До ареста помогал бабушке с дедушкой сам Неустроев** — сейчас же они остались без «присмотра».

После этого аргумента судья разбиралась уже не с мерой пресечения, а с семейным положением Неустроевых**.

— Почему мама не обеспечила сиделку и этим занимались вы? — попыталась узнать Фурманова.

— В нашей семье четыре человека — бабушка с дедушкой, я и мама. Она часто работает за пределами Петербурга, а я, который должен помогать родным, сейчас почему-то здесь, — ответил Неустроев**.

Сложнее ситуация оказалась с теми фигурантами, кто до задержания жил не в Петербурге. Чтобы их «отпустили» из СИЗО, адвокатам и семьям было необходимо найти жильё, где обвиняемые находились бы на время судебного разбирательства.

Так, приютить Яна Ксенжепольского** из Твери был готов Неустроев**. Причём в отдельной квартире.

— Проведя очередные шесть месяцев под стражей, мы узнали, что в отличие от следователей ГСУ СК представители генеральной прокуратуры неплохо умеют читать. Жаль, конечно, не по ролям, — выступил Ян**.

Обвиняемый пытался пересказать происходившее на заседаниях по делу «Весны»**** за последние несколько месяцев — прокурор по несколько раз зачитывала посты, которые легли в основу обвинения.

— Мы сотню раз услышали фамилию Алексея Анатольевича** (речь о Навальном**. — Ред.). На месте гособвинения я был бы поаккуратнее, не ровен час, как они вызовут его дух, — продолжил фигурант.

— Вы не на нашем месте, Ксенжепольский**. И вряд ли когда-нибудь на нём окажетесь, — отметила прокурор.

— А без иронии? — попыталась закончить диалог обвиняемого и обвинителя судья.

Адвокат Яна** Татьяна Соломина обратила внимание на то, что ему вменяют статьи, не связанные с материальным или физическим ущербом — речи о насилии в деле Ксенжепольского** не идёт. Кроме того, молодой человек не пытался скрыться или уничтожить какие-либо доказательства.

— Ничто не указывает на то, что Ян** не способен исполнять любую иную меру пресечения, которая не предусматривает заключение под стражу, — считает Соломина.

Что касается Павла Синельникова** из Барнаула, вместо жилья за него были готовы внести залог в 500 тысяч рублей. Эти деньги собрала невеста Павла**. Жильё, если бы меру пресечения поменяли, обвиняемый бы снимал.

— Мне, как и другим защитникам, каждый раз необходимо играть в некий увлекательный квест — предложи суду любую другую меру пресечения — ну, возможно, только кроме наблюдения за воинской частью — с тем, чтобы обосновать необходимость освобождения из-под стражи, — выступил адвокат Павла** Андрей Чертков.

Он также рассказал, как проходят их с подзащитным еженедельные встречи — с Синельниковым** они обсуждают музыку и книги, но больше всего времени уходит на высшую математику. Так, Павел** через своего адвоката передаёт академикам возникшие у него вопросы — о теоремах, числе «π» и формулах.

— Более несовместимых понятий, чем Павел Николаевич Синельников** и содержание его в СИЗО — нет, — добавил адвокат.

— В общем, мы поняли, вам есть чем заняться. Нужно освободить вас от высшей математики, — обратилась к Черткову судья.

Однако Фурманову интересовал больше не вышмат, а увлечение Павла** наркотиками — заключение о том, что фигурант употреблял психотропные вещества, выдала медицинская комиссия в одном из профильных учреждений в Москве. Синельников** же заявил, что врачи на ней были предвзяты и некомпетентны.

Самой немногословной оказалась единственная девушка-фигурантка дела «Весны»**** Анна Архипова** из Новосибирска. Зато её адвокату Светлане Сидоркиной удалось найти для своей подзащитной квартиру. Кроме того, за Анну** т,ак же, как и за Неустроева**, поручились Шишлов и Рыбаков.

Несмотря на речи обвиняемых и аргументы их адвокатов, судья удовлетворила ходатайства прокуратуры — всем шестерым продлили меру пресечения в виде заключения под стражей ещё на три месяца.

Для вынесения решения судья удалилась около 14 часов. Чтобы определить, какую именно меру пресечения назначить обвиняемым, ей потребовалось около часа. После Фурманова хотела продолжить заседание — но адвокаты разошлись. Трое защитников не дождались решения по мере пресечения и уехали. Особенно «досталось» Юлии Кузнецовой, которая «отпрашивалась» с 15:00, но к 14:58 в зал суда уже не вернулась.

Поэтому продолжат изучать материалы следствия в следующий раз, 11 декабря.