«Экзамен на человечность». Судья в деле Скочиленко хочет сделать окончание процесса закрытым

В Василеостровском районном суде 13 ноября защита Саши Скочиленко начала выступать в прениях: судебное следствие закончилось, адвокаты резюмируют свою позицию.

Неожиданностью для всех стало требование судьи Оксаны Демяшевой, чтобы первой выступила в прениях сама Скочиленко. В ответ защитники напомнили судье уголовно-процессуальный кодекс: судья определяет ход судебного процесса, но защита сама выбирает порядок выступлений. Адвокат Юрий Новолодский озвучил последовательность, в которой защита намерена выступить: сначала он, потом адвокат Яна Неповиннова, за ней защитница Маргарита Кислякова, и в конце — адвокат Дмитрий Герасимов. А Саша сказала, что хочет высказаться уже после них, потому что не имеет юридического образования.

Аргументы защиты оказались неубедительными для судьи, и тогда Скочиленко просто отказалась выступать в прениях в этот момент. Однако судья тут же предоставила слово адвокату Неповинновой — вновь вопреки тому порядку, который заявила защита.

— Мы не понимаем, зачем раздувать конфликт на ровном месте и нарушать права подсудимой, — отметила адвокат Яна Неповиннова.

Защитники запросили перерыв и составили письменное ходатайство о выступлении в прениях в определённом порядке. Это важно для общего смысла и восприятия их выступлений. Судья пошла на уступку и позволила начать так, как они хотят.

— Слава всевышнему за то, что он вразумил вас! — сказал адвокат Новолодский судье, выражая ей слова благодарности и начиная, наконец, выступать.

Первым его аргументом в пользу несостоятельности обвинения стало то, что следователи и прокуратура как будто проигнорировали несколько слов из описания статьи 207.3 УК РФ: «публичное распространение под видом достоверных сообщений». По словам адвоката, Скочиленко даже не пыталась придать своим листовкам вид достоверных сообщений: это не подобие газеты или официального заявления, а всего лишь бумажки вместо ценников. Доверять им — то же самое, что доверять надписям на стене. После этого Новолодский обратил внимание на табличку, которую поставил на своём столе напротив судьи. Её содержание было видно только ей и ему, поэтому он озвучил: «Остановите боевые действия!» На каждом «ценнике», который размещала Скочиленко, была точно такая же надпись в чёрном прямоугольнике. Табличка Новолодского была двусторонней, к слушателям он адресовал другую надпись: «Соблюдайте тишину в зале!»

— Я поместил перед вами эпистолу (послание — Ред.) «Остановите боевые действия!» Эта фраза звучит на всех континентах. Неужели все эти тысячи людей, тысячи политиков — преступники? — вопрошал Новолодский.

Следователи как будто проигнорировали эту «эпистолу», собирая доказательства вины Скочиленко, — её даже не упомянули в обращении к экспертам СПбГУ, и в лингвистической экспертизе её нет. Хотя это основная мысль «ценников» — об этом говорили и альтернативные специалисты, кандидаты и доктора наук, и сама Саша. Игорировать её — значит, действовать против истины, уверен адвокат.

— Утлая табуретка обвинения, которая стояла на четырёх ножках, окончательно рухнула [за время судебного следствия]. Одна ножка — это то, что доказательством обвинения Скочиленко являются её собственные показания. Но она не признала свою виновность. Другая ножка — показания военнослужащих. Но это не доказательства субъективной стороны преступления. Третья ножка — показания свидетеля Николаева (бывшего друга Скочиленко — Ред.). Но и эта ножка рухнула, потому что ничего внутри не имела. Ну и главная ножка — заключение так называемой лингвистической экспертизы. Об этом нужно говорить особо, — заявил Новолодский.

После чего начал подробно говорить о каждом из этих четырёх «столпов» обвинения. Он резюмировал критику в адрес лингвистической экспертизы, проведённой по заказу следствия: нарушен установленный законом порядок, произвольно привлечён политолог, эксперты вышли за рамки своих компетенций и подменили собой следствие и суд. В её основе — цитаты из листовок, а не они сами, опущен их главный смысл, который содержит «эпистола».

— Следователи кастрировали вещественное доказательство. Изъяли из текстов самое важное, — подчеркнул адвокат.

Экспертизу, напомним, проводили лингвист Анастасия Гришанина и политолог Ольга Сафонова, и даже у Гришаниной нет базового лингвистического образования. Да, она кандидат наук, но тема её диссертации — «Психологизм как методологический компонент журналистского творчества» — обратил внимание Новолодский. Достаточно ли этих её знаний, чтобы проводить экспертизу по уголовному делу? Нет — убеждена защита.

— Экспертиза проведена с нарушением всех без исключения правил уголовно-процессуального кодекса. И наукой там даже не пахнет. Это антинаучное заключение — этот факт доказали специалисты, чей профессиональный уровень на порядок выше уровня его авторов,- сказал Новолодский.

Он обратил внимание на шестой «ценник» Скочиленко, который следствие просто проигнорировало, — в деле только пять листовок, хотя в магазине и шестую нашли. Почему? Может быть, потому что шестая доказывает невиновность Скочиленко — предполагает Новолодский. Фраза на ней посвящена погибающим военным и передвижным крематориям — и полна жалости, боли и сочувствия. Как бы то ни было, на неё закрыли глаза, хотя она мало отличается от остальных.

После адвокат перешёл к критике показаний свидетеля Алексея Николаева — бывшего друга Саши, рядом с домом которого её задержали. Молодой человек рассказал полиции, что знал о желании девушки разместить листовки в супермаркете заранее и предупредил её о незаконности этого. Он якобы уже слышал о подобном случае с подменой ценников в Казани, когда акционистов наказали — и говорил Саше об этом, чтобы остановить её. Это следует из его досудебных показаний. Однако новости о случае в Казани появились утром 3 апреля 2022, а Саша размещала ценники 31 марта — обращает внимание Новолодский. А значит, знать об этом случае и рассказывать о нём Саше Николаев не мог.

В суде в качестве свидетелей выступали также российские военные — но их показания никак не доказывают вину Скочиленко, уверен Новолодский. Ведь они ничего не знали ни о действиях Саши, ни о её намерениях, и вовсе не опровергли слова на её листовках — считает он.

Напомнил Новолодский и об остальных доводах обвинения, которые он считает «информационным мусором».

— Прокурор Ирина Никандрова представляла нам доказательства вины. Должностная инструкция пекаря, технолога по хлебу, охранника магазина. Это что? Прокурор Гладышев не стал ссылаться на них в прениях. Но ведь обвинение просило использовать их как доказательство виновности. Налицо недобросовестность и стремление исказить фактические обстоятельства, — резюмировал Новолодский.

Напоследок он процитировал заметку из телефона Саши Скочиленко, которая фигурирует в материалах дела.

«С 24 февраля я не сделала ни одного поста, который прямо или косвенно не касался бы темы <…> (СВО — Ред.) или мирной агитации, и я продолжу делать всё что могу — высказываясь в публичных местах, рисунках, на выступлениях, акциях, в творческих проектах или при помощи печатной агитации, — чтобы приблизить прекращение боевых действий, и призываю всех людей к этому тоже. Это экзамен на вашу человечность. Вам выпал шанс его сдать», — сказано в заметке.

Новолодский вновь повторил, что тысячи людей и политиков во всех странах призывают к тому же самому, миллионы людей выходят на улицы — призывая к миру. Сейчас — ещё и в контексте палестино-израильского конфликта. И никто не считает их преступниками.

— Единственно возможный итог — оправдание. Я абсолютно в этом убеждён, — закончил Новолодский.

После перерыва выступила адвокат Яна Неповиннова. Она говорила о смысле статьи 207.3 УК РФ, о мотивах поведения Саши Скочиленко, цитировала заключения специалистов, заметки и переписки Саши.

— Закончилось уголовное следствие по делу, которого не должно быть. Статья 207.3 ограничивает конституционные права граждан на свободу слова и свободу убеждений, — считает Неповиннова.

Она уверена, что в действиях Скочиленко нет состава преступления, и доводы обвинения не установили его. Адвокат настаивает, что не доказана субъективная сторона — заведомая ложность сведений, намерение Саши распространить ложь, дискредитировать армию и ввести людей в заблуждение.

— Это провал обвинительной власти, насмехательство над законом, — заявила Неповиннова.

Часть доказательств вины защита считает своими доказательствами — в первую очередь это касается переписок и заметок из телефона Скочиленко. Неповиннова вновь зачитала некоторые из них: как девушка общалась с подругами из зоны боевых действий и сочувствовала им, что думала обо всём происходившем. Она верила словам подруг и не верила официальной пропаганде, искренне хотела приблизить окончание боевых действий, помочь себе и другим.

Яна Неповиннова процитировала также показания и заключения психологов, которые рассказали об эмпатии и чувствительности Саши, её миролюбии и впечатлительности. Специалисты не увидели в её действиях и словах никакой «ненависти и вражды» и «заведомой ложности», на которых настаивает обвинение.

К каждой листовке Саши адвокат задала несколько логических проверочных вопросов: «Содержатся ли сведения о вооружённых силах России? Опровергаются ли они Минобороны РФ? Подтверждаются ли другими источниками? Верила ли Александра в их достоверность?» Такой простой анализ демонстрирует, что ни одна листовка не попадает под определение «фейков об армии» — уверена защита.

После этого адвокат в очередной раз рассказала о личности Саши и о её состоянии здоровья. Её хронические заболевания в условиях заключения могут привести к раку желудочно-кишечного тракта или остановке сердца.

— Александра не выживет в колонии, — резюмировала адвокат.

После этого она вновь, в третий раз за заседание, обратилась к личной заметке Саши про её желание сделать всё возможное, чтобы приблизить мир и остановить смерти людей. Ведь это «шанс сдать экзамен на человечность».

— Восемь лет, которые запросил гособвинитель, бесчеловечны и не соответствуют логике законодательства. Нет потерпевших, нет отягчающих обстоятельств. Нельзя наказывать за инакомыслие и инакочувствие. Мы верим и надеемся на беспристрастность вашего приговора, он может быть только оправдательным. Это экзамен на человечность, вам выпал шанс его сдать, — сказала Неповиннова, обращаясь к судье.

Экзамен как будто начался в ту же минуту. Едва адвокат завершила свою речь, предложив оправдать Сашу в связи с отсутствием состава преступления, в зале суда раздались аплодисменты. Но тут же судья Оксана Демяшева резко потребовала уйти тех, кто громко аплодировал. Зал притих, но все люди остались на своих местах. Судья потребовала от всех слушателей, в основном журналистов и друзей Саши, покинуть зал, а сама ушла в совещательную комнату.

Приставы аккуратно повторили требование, но слушатели не встали со своих мест. У людей появилось предположение, что будет достаточно, если зал покинут несколько человек, и адвокат Новолодский попросил выйти своих помощников.

Судья долго не возвращалась, и в это время адвокаты обменивались впечатлениями.

— Яна, ты моя достойная ученица, я горжусь тобой, — сказал адвокат Новолодский.

Насчёт ситуации со слушателями он отметил, что за 50 лет уголовной практики впервые видит «такой цирк». Адвокат Дмитрий Герасимов сказал, что тоже сталкивается с таким поведением судьи впервые за свои 18 лет работы в адвокатуре. Новолодский добавил, что в будущем хотел бы войти в комиссию по люстрации.

Когда судья Оксана Демяшева вернулась в зал, отсутствие всего нескольких слушателей её не удовлетворило. Она на повышенных тонах обратилась к приставам, требуя «убрать» всех слушателей без исключения, и вновь ушла в совещательную комнату. Однако приставы не решились устроить насильственный разгон. Люди оставались на своих местах. Из зала молча ушёл только гособвинитель Александр Гладышев.

Не в силах просто выгнать журналистов, друзей Саши и остальных слушателей, судья объявила перенос заседания на 14 ноября и пообещала провести его в закрытом режиме. Даже если так, встретиться со слушателями ей всё равно придётся — на оглашении приговора.