В Пушкинском районном суде на заседании 12 сентября допросили сразу четырёх свидетелей по делу Анны Александровой, обвиняемой по статье 207.3 УК РФ («фейки об армии»). За три часа заседания выступили специалисты СПбГУ, психиатр и бывшая коллега Александровой.
«Часто взвинчивалась, раздражалась»
В ходе заседания в качестве свидетеля допросили заместителя главного врача по судебно-психиатрической экспертизе психиатрической больницы № 6 Аллу Гурину. Она участвовала в составлении психолого-лингвистической экспертизы и проводила личные беседы с обвиняемой. По её словам, комплексная экспертиза включала в себя работу многих врачей, в частности неврологов, психологов, гинекологов и других.
— Имелись ли на теле Анны следы телесных повреждений? — уточняла у Гуриной адвокат Александровой Анастасия Пилипенко.
— Остались только следы от того суицида, который она пыталась совершить. Других повреждений нет, — отвечала психиатр.
После Гурина всё же уточнила, что порезы на руках у Анны — это, скорее, попытки не совершить суицид, а проявить протест и «защитить сына». По крайней мере так, по её словам, ей показалось.
Также, по словам Гуриной, личных встреч с Анной было достаточно много, потому что та часто привлекала к себе внимание и просила медицинской помощи. На это адвокат решила уточнить, заходил ли у врачей с её подзащитной когда-нибудь разговор о политике или СВО. Алла утверждала, что о таком Александрова ни разу не упоминала и более того — избегала провокационных тем.
— Она в основном реагировала на условия пребывания под стражей. Она требовала, чтобы её немедленно отпустили, иначе она будет биться головой об стену. Часто взвинчивалась, раздражалась. Постоянные претензии были связаны с тем, что она тяжелобольная, поэтому должна быть немедленно отпущена, — рассказала Гурина.
Сама же Александровна тоже задала вопросы психиатру. Её интересовало, какое отношение имеют стоматолог, гинеколог и другие врачи к психолого-лингвистической экспертизе. Ответ о необходимости проведения комплексного обследования её не особо устроил.
Также, отметила Гурина, врачи не нашли оснований думать, что у Александровой имеются обострения, которые могли бы мешать находиться ей под стражей.
«Бывали у неё вспышки агрессии, оскорбления, отборные маты на пустом месте»
Успели допросить бывшую коллегу Александровой Людмилу Черенкову. Женщины вместе работали в одном петербургском салоне красоты с 2018 по 2022 годы. По словам Черенковой, близко они никогда не общались, ничего кроме работы их не связывало, политику никогда не обсуждали.
— Вам вообще известно, в связи с чем Александрова находится под стражей? — спрашивала у Черенковой прокурор.
Женщина ответила, что более чем известно, ведь после задержания Александровой к ним в салон приходили правоохранительные органы и выпытывали, что им известно о ней.
— Поначалу нормально было, но потом бывали у неё вспышки агрессии, оскорбления, отборные маты на пустом месте. Потом она затихала, но никогда не извинялась, — вспоминала Людмила.
После выступления Черенковой прокурор заметила несоответствия в её устных и письменных показаниях — ошибкой посчитали расхождения в датах.
В показаниях Людмила уточняла, что слышала «какие-то разговоры» на рабочем месте Анны со знакомыми. Однако на заседании женщина стала сомневаться в этом, ссылаясь на то, что могла что-то перепутать ввиду своего плохого самочувствия после перенесённой операции.
Два заключения от «анонимных» экспертов
В качестве свидетеля выступила проректор по стратегическому развитию и партнёрству СПбГУ Анастасия Ярмош. Её подписи, как работника Центра экспертиз, стояли на экспертных заключениях, в которых исследовалось, есть ли факт наличия «фейковых» утверждений об армии в сообщениях Александровой. Заключение подготовили по просьбе стороны обвинения на стадии следствия.
На допросе Ярмош рассказала, что с материалами дела она не ознакомлена, про Анну Александровну ничего не знает, а её подпись на заключениях лишь подтверждает их наличие — за содержание она не отвечает.
Адвокат спрашивала, является ли государственным экспертным судебным учреждением СПбГУ. Ярмош ответила, что нет.
— Материалы на экспертизу направлены в СПбГУ на имя ректора. Вы не ректор. Есть у вас право подписываться вместо него под своим именем на основании доверенности? — спрашивала Анастасию Ярмош Прилипенко.
Ярмош сочла этот вопрос не относящимся к делу, поэтому не ответила на него. Она ссылалась на приказ о распределении полномочий, утверждая, что отвечает за работу Центра экспертиз. При этом она подтвердила, что не руководит никаким экспертным учреждением.
Помимо двух авторских исследований к материалам дела также приобщили два заключения без подписи автора. Пилипенко интересовалась, кто же эти два анонима. Ярмош лишь отметила, что это квалификационные эксперты, которые просто высказывали своё мнение.
Где мнения, а где утверждения, остаётся неизвестным
Одного из авторов экспертных заключений удалось послушать на заседании, а именно Анастасию Гришанину, кандидата филологических наук СПбГУ (она же готовила аналогичное заключение по делу Александры Скочиленко).
Гришанина изучала, что в личных переписках Александровой является утверждением, а что мнением.
Филолог подготовилась давать показания только про одно исследование. Когда адвокат начала задавать вопросы по всем документам, предоставленным из СПбГУ, эксперт смутилась и отказалась отвечать.
Судья принял решение продолжить допрос Гришаниной на следующем заседании, дав ей время подготовиться.
Всё так же останется в СИЗО
Анастасия Пилипенко попросила судью рассмотреть ходатайство о переводе Александровой из СИЗО под домашний арест. Она утверждала, что женщина будет находиться в квартире по месту прописки, где жила раньше с детьми, это никак не повлияет на ход расследования. К тому же, как отметила Пилипенко, возможности скрыться у Александровой нет в связи с её состоянием здоровья.
Сторона обвинения возражала, настаивая, что никаких серьёзных заболеваний у Александровой нет. Суд принял в этом вопросе сторону обвинения.
«Часто взвинчивалась, раздражалась»
В ходе заседания в качестве свидетеля допросили заместителя главного врача по судебно-психиатрической экспертизе психиатрической больницы № 6 Аллу Гурину. Она участвовала в составлении психолого-лингвистической экспертизы и проводила личные беседы с обвиняемой. По её словам, комплексная экспертиза включала в себя работу многих врачей, в частности неврологов, психологов, гинекологов и других.
— Имелись ли на теле Анны следы телесных повреждений? — уточняла у Гуриной адвокат Александровой Анастасия Пилипенко.
— Остались только следы от того суицида, который она пыталась совершить. Других повреждений нет, — отвечала психиатр.
После Гурина всё же уточнила, что порезы на руках у Анны — это, скорее, попытки не совершить суицид, а проявить протест и «защитить сына». По крайней мере так, по её словам, ей показалось.
Также, по словам Гуриной, личных встреч с Анной было достаточно много, потому что та часто привлекала к себе внимание и просила медицинской помощи. На это адвокат решила уточнить, заходил ли у врачей с её подзащитной когда-нибудь разговор о политике или СВО. Алла утверждала, что о таком Александрова ни разу не упоминала и более того — избегала провокационных тем.
— Она в основном реагировала на условия пребывания под стражей. Она требовала, чтобы её немедленно отпустили, иначе она будет биться головой об стену. Часто взвинчивалась, раздражалась. Постоянные претензии были связаны с тем, что она тяжелобольная, поэтому должна быть немедленно отпущена, — рассказала Гурина.
Сама же Александровна тоже задала вопросы психиатру. Её интересовало, какое отношение имеют стоматолог, гинеколог и другие врачи к психолого-лингвистической экспертизе. Ответ о необходимости проведения комплексного обследования её не особо устроил.
Также, отметила Гурина, врачи не нашли оснований думать, что у Александровой имеются обострения, которые могли бы мешать находиться ей под стражей.
«Бывали у неё вспышки агрессии, оскорбления, отборные маты на пустом месте»
Успели допросить бывшую коллегу Александровой Людмилу Черенкову. Женщины вместе работали в одном петербургском салоне красоты с 2018 по 2022 годы. По словам Черенковой, близко они никогда не общались, ничего кроме работы их не связывало, политику никогда не обсуждали.
— Вам вообще известно, в связи с чем Александрова находится под стражей? — спрашивала у Черенковой прокурор.
Женщина ответила, что более чем известно, ведь после задержания Александровой к ним в салон приходили правоохранительные органы и выпытывали, что им известно о ней.
— Поначалу нормально было, но потом бывали у неё вспышки агрессии, оскорбления, отборные маты на пустом месте. Потом она затихала, но никогда не извинялась, — вспоминала Людмила.
После выступления Черенковой прокурор заметила несоответствия в её устных и письменных показаниях — ошибкой посчитали расхождения в датах.
В показаниях Людмила уточняла, что слышала «какие-то разговоры» на рабочем месте Анны со знакомыми. Однако на заседании женщина стала сомневаться в этом, ссылаясь на то, что могла что-то перепутать ввиду своего плохого самочувствия после перенесённой операции.
Два заключения от «анонимных» экспертов
В качестве свидетеля выступила проректор по стратегическому развитию и партнёрству СПбГУ Анастасия Ярмош. Её подписи, как работника Центра экспертиз, стояли на экспертных заключениях, в которых исследовалось, есть ли факт наличия «фейковых» утверждений об армии в сообщениях Александровой. Заключение подготовили по просьбе стороны обвинения на стадии следствия.
На допросе Ярмош рассказала, что с материалами дела она не ознакомлена, про Анну Александровну ничего не знает, а её подпись на заключениях лишь подтверждает их наличие — за содержание она не отвечает.
Адвокат спрашивала, является ли государственным экспертным судебным учреждением СПбГУ. Ярмош ответила, что нет.
— Материалы на экспертизу направлены в СПбГУ на имя ректора. Вы не ректор. Есть у вас право подписываться вместо него под своим именем на основании доверенности? — спрашивала Анастасию Ярмош Прилипенко.
Ярмош сочла этот вопрос не относящимся к делу, поэтому не ответила на него. Она ссылалась на приказ о распределении полномочий, утверждая, что отвечает за работу Центра экспертиз. При этом она подтвердила, что не руководит никаким экспертным учреждением.
Помимо двух авторских исследований к материалам дела также приобщили два заключения без подписи автора. Пилипенко интересовалась, кто же эти два анонима. Ярмош лишь отметила, что это квалификационные эксперты, которые просто высказывали своё мнение.
Где мнения, а где утверждения, остаётся неизвестным
Одного из авторов экспертных заключений удалось послушать на заседании, а именно Анастасию Гришанину, кандидата филологических наук СПбГУ (она же готовила аналогичное заключение по делу Александры Скочиленко).
Гришанина изучала, что в личных переписках Александровой является утверждением, а что мнением.
Филолог подготовилась давать показания только про одно исследование. Когда адвокат начала задавать вопросы по всем документам, предоставленным из СПбГУ, эксперт смутилась и отказалась отвечать.
Судья принял решение продолжить допрос Гришаниной на следующем заседании, дав ей время подготовиться.
Всё так же останется в СИЗО
Анастасия Пилипенко попросила судью рассмотреть ходатайство о переводе Александровой из СИЗО под домашний арест. Она утверждала, что женщина будет находиться в квартире по месту прописки, где жила раньше с детьми, это никак не повлияет на ход расследования. К тому же, как отметила Пилипенко, возможности скрыться у Александровой нет в связи с её состоянием здоровья.
Сторона обвинения возражала, настаивая, что никаких серьёзных заболеваний у Александровой нет. Суд принял в этом вопросе сторону обвинения.
